Особенности русской свадебной обрядности

7

ОСОБЕННОСТИ РУССКОЙ

СВАДЕБНОЙ ОБРЯДНОСТИ

Наиболее ранние сведения о русской свадьбе содержатся в летописях,
записках иностранцев, посещавших Россию, в дипломатических документах,
гражданских и церковных источниках. Начало формирования общеславянской свадебной обрядности принято относить к VI-VII векам нашей эры. Это начало периода, когда патриархальная семья с присущим ей многобрачием (полигамией) переходила к единобрачию (моногамии).

Материалы летописей позволяют предположить, что в древности существовало несколько архаичных форм брака. В «Повести временных лет» (XII век) указано, что поляне пользовались формой брака, сочетавшейся с элементами договорённости. У остальных племён брака не было. Вместе с тем известно, что у древлян, радимичей, вятичей и северян бытовало «умыкание» невест по предварительному сговору. Умыканию предшествовали игрища, пляски, похищение невест обычно происходило у воды на праздниках в честь богини Лады, которые начинались ранней весной, на Красную горку, и продолжались до середины лета – дня Ивана Купалы. Славянам разрешалось многожёнство. Что же касается «купли жён», известной многим славянским народам, то об этом до сих пор нет единой точки зрения, так как термин «вено» толкуется по-разному. Традиционно русская историко-юридическая литература рассматривает «вено» как плату (сумму выкупа) за невесту. В то же время существуют документы, позволяющие рассматривать «вено» как синоним приданого, что исключает существование купли. Эти формы брака, без сомнения, сопровождались обрядами и обычаями, которые отражали религиозные представления народа, социальные и юридические нормы, особенности народного искусства. В Древней Руси пережитки племенных брачных обычаев сохранялись довольно долго. Даже в свадебных обрядах XI-XIII веков у простых людей бытовали умыкание, вено, вождение вокруг дуба или ракиты, плескание водой (как способы закрепления брака), многожёнство.

Христианство, став с конца Х - начала XI века главенствующей религией, оказало большое влияние на формирование свадебного обряда. С этого времени церковные браки постепенно становятся обязательными, венчание входит в народный свадебный обряд как его составная часть. Правда, этот процесс занял несколько веков, и лишь к XVII веку церкви удалось прочно ввести освящённую религией форму брака. Под влиянием христианства постепенно стали исчезать или трансформироваться старые обычаи и обряды, так же постепенно складывались нормы брачного права. В их формировании участвовали две традиции:

- церковная, опиравшаяся на византийское брачное право;

- народная, основывающаяся на старых брачных формах.

К сожалению, немного известно о древнерусской свадебной обрядности. В русских летописных памятниках, повествующих о событиях Х-ХIII веков, упоминаются лишь некоторые обряды, например, разувание жениха невестой. В летописях ХI-ХIII веков сохранились сведения о княжеских свадьбах, описываются отдельные этапы предсвадебного периода, например, предварительный брачный сговор. Ему предшествовала своеобразная помолвка, сопровождаемая трапезой, во время которой ели пирог-каравай, кашу и сыр. Разрезание сыра символизировало закрепление помолвки; после этого отказ жениха от невесты считался недопустимым, то есть позорящим невесту, и потому с него брали штраф.

Во время брачного сговора («ряды») родители договаривались («рядились») о размерах приданого и о дне свадьбы, но прежде необходимо было получить от жениха и невесты согласие на брак. К концу ХIII века согласие сторон стало закрепляться в брачном договоре («ряде»), который составляли сваты или родственники после сговора. В XIV-XV веках брачный сговор завершался уже церковным обручением, которое подтверждалось грамотой. Есть основания предполагать, что к середине XIII века древнерусский свадебный обряд был достаточно развит, о чём свидетельствует встречающаяся в описаниях свадеб того времени привычная для нас терминология: женитьба, замужество, венчание, свадьба, жених, невеста, сваты.

Сохранились древние миниатюры и рисунки, на которых изображены свадебные пиры и брачные обряды. Однако вплоть до XV века нет достаточных сведений, чтобы составить целостное представление о свадебном обряде. Можно лишь предположить, что в XIV веке с образованием великорусской народности складывается и развивается национальный свадебный обряд, который постепенно становится нормой для русского народа. Вместе с тем этот обряд в разных местностях со временем приобретал свои отличия и особенности. Начиная с XV века, появляются более подробные описания княжеских свадеб, позволяющие точнее определить основные черты великорусского свадебного обряда.

Дошедшие до нас описания царских и княжеских свадеб XVI века
помогают составить довольно полное представление об обряде, бытовавшем на Руси в то время. Однотипные указания на соблюдение старой традиции - «как историей уряжено», «как прежде велось» - постоянно встречаются и в описаниях других свадеб того времени. Помимо того, что эти данные помогают установить время формирования обряда, можно увидеть чётко выраженное стремление русских государей строго соблюдать древний свадебный чин, которому следовали при заключении брака их предки. Ясно и то, что народный обряд продолжал оставаться обязательной частью бракосочетания, в то время как православная церковь настойчиво внедряла церковный брак.

Изучение «чинов» княжеских свадеб позволяет утверждать, что к XVI веку уже сложилась терминология великорусского свадебного обряда, определился состав свадебных чинов и их функции, были приняты особая свадебная одежда, пища и атрибутика, определились основные обрядовые этапы свадьбы, существовал свадебный фольклор.

Особый интерес для характеристики обряда XVI века представляет «чин свадебный», обычно сопровождающий текст «Домостроя»¹. Эта книга - оригинальный памятник древнерусской литературы в жанре поучения, но с другой стороны это исторический документ, отражающий советы по религиозным, общественным, семейным и хозяйственным вопросам. Он свидетельствовал о стремлении к упорядочению различных сторон частной жизни народа, к созданию форм, которые соответствовали бы традициям и вместе с тем отвечали требованиям светской и духовной власти. Скорее всего, такие рекомендации не полностью отражали реально бытовавший свадебный обряд, но они дают представление о его этапах, атрибутике, составе свадебных чинов, помогают понять соотношение древних традиционных элементов свадебного обряда с обрядами, предписываемыми православной церковью. Во второй половине XVI - начале XVII века народный обряд, по-прежнему содержащий множество разнохарактерных и разновременных черт, всё еще оставался бытовой нормой. Обилие мотивов дохристианского происхождения сочеталось в нём с усилением церковных элементов. Со второй половины XVII века клерикальные круги всё более настойчиво борются за введение церковного брака на Руси и ревностно усиливают противодействие народному обряду. Некоторые древние магические элементы (обсыпание хмелем, разбивание стеклянного кубка во время венчания и др.) осуждаются церковью. Вместе с тем появляются детали, ранее не встречавшиеся в свадебном обряде, но связанные с официальной религией (например, родительское благословение).

Во второй половине XVII века более резкой стала граница между господствующими классами и народом. Социальное расслоение сказалось и на отношении к старому свадебному обряду: он, ранее распространённый во всех слоях общества, становится в основном привилегией простого народа. Первые специальные записи народного свадебного обряда и фольклора русских были сделаны с научными целями лишь в 50-60 годы XIX века.

Традиционная русская (крестьянская) свадьба ХIХ - начала XX века отличалась красотой и монументальностью. Свадьба не просто шла, она разыгрывалась, поэтому в лексиконе многих народов прочно бытовало и сохраняется поныне выражение «играть свадьбу». Кроме того, свадебный обряд был сложен по композиции и состоял из множества различных по происхождению и характеру элементов, чьё разнообразие связано с региональными и социальными особенностями. Каждый уголок старой России имел свои черты культуры, неповторимый бытовой уклад («что город, то норов, что деревня, то обычай»²). В свадебном обряде того времени отчётливо просматривались не только «пространственные» различия, но и пережитки разновременных форм брака. К примеру, свадебный обряд на Дону существенно отличался от свадебного обряда Костромы или Вологодчины.

В обрядах причудливо переплетались действия, связанные с языческими верованиями и христианской религией. Вплоть до конца XIX - начала XX века в свадебном ритуале сохранялись элементы, характерные для сознания человека, воспитанного на анимистических и магических архетипах. К ним можно отнести, например, множество действий, оберегающих участников свадьбы от враждебных сил или направленных на умиротворение предков (своих родовых и домашних духов). Эти действия должны были способствовать благополучию в браке, деторождению, приумножению достатка в хозяйстве, приплоду скота.

Во время отправки свадебного поезда (или при благословении) нередко стреляли в воздух, расчищали перед молодыми дорогу веником, обметали свадебный поезд, а в определённые моменты громко кричали и шумели. Желая сохранить невесту от сглаза, оборачивали её рыболовной сетью, втыкали в её одежду иголки без ушек, чтобы нечистая сила запуталась в сетях или накололась на иголки. Тёмные силы можно было ещё и обмануть, поэтому в разговорах пользовались иносказаниями, намёками. Во время сватовства с этой же целью изменяли путь, совершали объезды, ехали окольными дорогами, молодые подъезжали не с главного крыльца, а со двора, подменяли невесту. От порчи и злых духов можно было уберечься с помощью воздержания от произнесения слов (молчание жениха и невесты), от еды (пост жениха и невесты до венца, запрет есть во время общего пира), избегая «несчастливых» дней и периодов при выборе времени для брака.

Из магических обрядов, прежде всего, следует указать на те, которые обеспечивали молодым многодетность и богатство. К ним относятся обсыпание зерном или хмелем, сажание на шубу, вывернутую вверх мехом (символ богатства и многодетности), расстилание её под ноги, угощение яйцами или яичницей, раскидывание по полу соломы или сена.

Целая группа обрядов была направлена на укрепление связи молодых друг с другом. К ним можно отнести смешение вина из стаканов молодых, совместную еду и питьё, символическую пару голубков на свадебном каравае, совместное глядение в зеркало, протягивание нити от дома невесты до дома жениха, угощение жениха пирогом, лежащим за пазухой у невесты, связывание рук жениха и невесты платком.

Было бы не совсем верно полностью отождествлять содержание древних магических ритуалов и обрядов, бытовавших в XIX - начале XX века, так как многие из них, сохраняя место в обряде, постепенно утратили первоначальный смысл, выродившись в суеверия, или приобрели новое значение, например, в качестве игры, развлечения.

Заметное влияние на народный свадебный обряд оказало православие. С ним связаны многочисленные моления с зажиганием свечей и лампад, особое отношение к благословениям, крестам и иконам, к участию в обряде священнослужителей. Христианские сюжеты проникли и в свадебный фольклор.

Свадебный обряд сложился как развёрнутое драматизированное действо, включающее песни, плачи, приговоры и присказки, заговоры, игры и танцы. Многожанровый свадебный фольклор был органичной и в значительной степени организующей частью свадебного ритуала. Он представлял собой одно из наиболее ярких и красочных явлений устной народно-поэтической традиции. Многие свадебные песни по художественной выразительности можно отнести к поэтическим шедеврам; поражает их разнообразие и количество. В ряде эпизодов свадебного обряда диалоги между действующими лицами велись в форме причитаний. Невеста со слёзными восклицаниями обращалась то к отцу, то к матери, то к братьям и сёстрам, то к подругам, прося заступиться за неё, не отдавать в чужую семью, дать ей ещё погулять на свободе. Также в форме причётов невеста прощалась с родным домом, деревней, своим девичьим головным убором и девичьей косой.

Как во всяком драматическом произведении, в свадебном обряде был постоянный состав действующих лиц – «чинов», исполнявших определённые традицией роли. Их поведение довольно чётко регламентировалось. Основными, центральными фигурами были жених и невеста. Вокруг них разворачивалось свадебное действо, хотя сами они чаще всего вели себя весьма скромно. Невеста должна была выражать покорность и благодарность родителям за то, что они её вырастили. С момента сватовства до отъезда в церковь невеста горько оплакивала девичью жизнь в родительском доме и всячески выражала нерасположение к жениху. Создаваемый невестой образ в течение свадьбы менялся, и эти изменения имели реальные основания. До отъезда со свадебным поездом к венцу она много плакала, её «горе» достигало эмоциональной кульминации во время девичника и при расставании с родным домом. С момента же отъезда из дома невеста прекращала плакать. В некоторых губерниях, например, отъезжая к венцу, она бросала через плечо платочек, которым утирала слёзы, чтобы они остались дома.

Активными участниками свадьбы были родители жениха и невесты (особенно жениха), ближайшие родственники с обеих сторон, крёстные родители, а также сваты, тысяцкий, брат невесты, дружка, девушки-подружки невесты (боярки).

Дружка - представитель жениха, его свадебные функции обширны и разнообразны. Он был главным распорядителем на свадьбе (эту функцию он часто делил с тысяцким), следил за тем, чтобы обычай соблюдался так, как его понимала община, должен был уметь балагурить и веселить участников свадьбы. Постоянная импровизация требовала от него ума и находчивости; по народным представлениям, дружка был наделён магической силой. По значению в свадьбе и характеру роли близка к дружке сваха.

В южнорусском обряде назначались каравайницы, женщины, готовившие обрядовый каравай. В некоторых районах (главным образом северных) обязательным персонажем свадьбы был колдун, разделявший с дружкой некоторые магические функции. Кроме того, активными участниками ритуала были родственники с обеих сторон. Будучи задействованы в свадебном застолье и во многих обрядах, они обменивались подарками, одаривали молодых и их родителей.

Каждый персонаж свадьбы отличался своей одеждой или каким-то дополнительным ритуальным элементом её. Обычно это были полотенца, ленты, платки, венки, цветы, зелёные ветки. Невеста в дни, предшествующие свадьбе, и в дни самой свадьбы несколько раз меняла одежду и головной убор, что означало перемены в её состоянии. Жених именовался князем молодым и затем просто молодым, он не менял одежды, но имел свои символы — цветок или букетик на головном уборе или на груди, платок, полотенце на плечах и т.д. В день свадьбы жених и невеста одевались нарядно и по возможности во всё новое.

При общем сходстве свадебного обряда на всей территории России
существовало несколько основных типов и подтипов свадьбы. Это прежде всего южнорусские и средне- и северорусские обряды с чётко выраженными и устойчивыми комплексами действий, определёнными участниками и разработанным фольклорным циклом. Своеобразием отличалась свадьба западных районов, однако присущие ей особенности не дают основания выделять её в самостоятельный тип. Как подтип северорусской свадьбы можно рассматривать обряд северо-восточных районов Европейской части России. Несколько подтипов можно выделить у русского населения Сибири. Кроме того, в рамках каждого типа или подтипа имелось большое разнообразие местных вариантов. Это многообразие определялось особенностями формирования населения конкретной территории, его этнической историей, межнациональными контактами, вероисповеданием и многими другими причинами. Пока нет убедительных оснований для определения времени формирования упомянутых типов свадьбы. Можно лишь констатировать, что распространение средне- и северорусской свадьбы по всей известной в XIX-XX веках территории происходило сравнительно поздно, раньше сформировалась и распространилась южнорусская свадьба.

Различались обряды и в зависимости от социальной среды. Богатство и пышность свадьбы обуславливались достатком родителей жениха и невесты,
но в любом случае традиция требовала праздновать широко и богато. Свадьба могла длиться более недели, а могла быть сыграна в 2-3 дня.
Ограниченность средств нередко заставляла прибегать к такой своеобразной
форме брака, как свадьба «убёгом», «самокруткой», при которой пир сокращался до минимума. Ритуал зависел и от конкретных бытовых ситуаций. Особыми чертами отличались сиротские свадьбы и свадьбы, когда жених шёл примаком в дом невесты.

Для крестьянина семья имела исключительное значение, от неё зависело как его экономическое состояние, так и духовно-культурное. Поэтому создание семьи, вступление в брак было одним из наиболее важных событий его жизни; оно же во многом определяло поведение и отношения между молодёжью. Тема брака постоянно присутствовала и проявлялась в жизни подрастающего поколения, особенно усиливаясь по мере приближения к брачному возрасту. Мальчики приобщались к мужским работам, девочки - к заботам будущей матери и хозяйки. По существу вся добрачная жизнь девушки была подготовкой к замужеству. Отношение к дочери в крестьянской среде во многом определялось по пословице «дочь - чужая добыча, дочь отцу-матери не корысть (не кормилица)», она «ключница чужому отцу, ларешница чужой матери»³. Но все эти соображения не влияли на желание родителей как можно лучше выдать дочь замуж и достойно сыграть свадьбу, поэтому буквально с рождения дочери мать начинала готовить ей приданое. Хорошее приданое обеспечивало женщине некоторую имущественную независимость и более престижное положение в семье мужа. Кроме того, размеры приданого и его качество влияли на общественное мнение. К 16-17 годам девушка считалась невестой, её хозяйственные обязанности оставались прежними, но менялось поведение, по-другому относились к ней в семье и в деревенском обществе. Девушку-невесту «славили», старались создать ей лестную, похвальную репутацию. Она имела право одеваться лучше младших сестёр, получала большую свободу в поведении. К возрасту невесты девушка владела местным репертуаром хороводных и игровых песен, знала свадебный обряд. Одной из необходимых обязанностей невесты было умение плакать с причётом. К плачу она начинала готовиться заранее.

Важным моментом в добрачной обрядности были общественные смотрины невест. Они помогали найти для юноши подходящую пару не только в своём селе (деревне), но и в соседних, выяснить экономическое положение семьи, узнать о поведении и характере. Родители старались подобрать «ровню» (достоинство крестьянина нередко заставляло отказывать богатому жениху, чтобы их дочь не была в доме мужа служанкой). Смотры устраивали и в весенне-летние гуляния, и на святки, обычно совмещая их с престольными праздниками, на которые съезжались гости из соседних деревень. Нередко смотры проходили на Крещение.

Обычно недели через две или через месяц после смотров мать жениха, взяв с собой сестру или замужнюю дочь, отправлялась сватать ту девушку, которую облюбовала. Важное место в добрачной жизни молодёжи занимали девичьи гадания о замужестве, вершина которых приходилась на святки. С заключением брака были связаны и дни святых, особо уважаемых девушками и женщинами за помощь в замужестве, родах и женских работах.

Итак, весь добрачный период был своеобразными университетами деревенской молодёжи. За работами и увеселениями шёл постоянный процесс передачи трудового и духовного опыта сельского мира. Молодёжь усваивала традиционные этические представления и нормы поведения, перенимала фольклор. Незаметно, но постоянно крестьянская община формировала своих будущих членов, готовила их к взрослой семейной и общественной жизни.

По нормам обычного права женитьба сына и выдача замуж дочери были
обязанностью родителей или людей, заменяющих их. Они должны были
подготовить детей к будущей самостоятельной жизни, позаботиться об их
браке, сыграть свадьбу. К браку сельское общество относилось очень ответственно, всячески осуждая тех, кто не вступал в брак в установленное обычаем время, считая таких людей безнравственными, нарушающими законы крестьянской жизни и обычаи предков.

Задумав женить сына, родители начинали сватать ему невесту. Они советовались с родственниками и друзьями, узнавали, у кого есть «девки на выданье», ездили по окрестным деревням, посещали собрания молодёжи, смотры невест и, конечно, особенно в конце XIX - начале XX века, узнавали у сына, нет ли у него самого какой-нибудь девушки на примете. Желание сына учитывалось, но не всегда оно было решающим, так как девушка должна была отвечать требованиям родителей и родственников.

Обычно отцы и матери жениха лично выбирали девицу, сообщая об этом сыновьям, когда свадьба уже готовилась. Но иногда первый шаг начинался и со стороны родителей невесты. Желая сбыть дочку, родители засылали к жениху близкого им человека сватом. Если родители жениха соглашались, то приступали к сватовству обычным порядком. Бывали случаи, что если дочь некрасива собой, то вместо неё приводили другую или служанку. Когда впоследствии обман раскрывался, брак мог быть расторгнут, но это случалось очень редко. Иногда жених настаивал на том, чтобы самому видеть невесту. Если женихом дорожили, то могли и разрешить, но тогда отказаться ему было уже почти невозможно.

Возраст вступления в брак в большинстве губерний был примерно одинаковым, определялся церковными и светскими властями. В XVII - XVIII веке девушки могли вступать в брак с 13 лет, юноши – с 15; во второй половине XIX века – несколько позже: девушки с 17 – 20 лет, парни в 19 – 21 год. После 21 года для девушки и 23 лет для парня замужество или женитьба становились проблематичными. Ранние браки в народном быту считались очень желательными и даже необходимыми.

Иногда невеста бывала старше жениха, но полагали, что жених непременно должен быть старше невесты на два или три года. Придерживались мнения «за старым жить - только век дожить, за малым жить - только маяться, за ровней жить – тешиться»⁴.

Обычно в большинстве районов России при выдаче дочерей замуж соблюдалась очередь по старшинству. Она нарушалась, если старшая почему-либо отказывалась от брака. Засидевшихся девушек (обычно в возрасте 23—25 лет) считали «перестарками», «вековухами», женихи их избегали, думая, что они с «пороком». Такое же недоверие и презрение вызывали засидевшиеся в холостых молодые люди («бобыли», «перестарки»). При всём трезвом подходе к выбору невесты и жениха в народе существовало убеждение, что «суженого и конём не объедешь» и что «всякая невеста для своего жениха родится»⁵.

Первые браки обычно заключались с соблюдением всех обычаев и обрядов свадебного ритуала, так же праздновались свадьбы вдовых мужчин с девушками, ранее не состоявшими в браке. Браки же вдовых и холостых мужчин с вдовами не сопровождались свадебными обрядами.

Воля родителей играла важную роль при выборе невесты и жениха. К концу XIX - началу XX века характерной и достаточно распространённой была ситуация, когда родители, не спрашивая согласия сына, находящегося на стороне, готовили к его возвращению невесту. Не всегда спрашивали согласия девушки на вступление в брак, а в случае упорствования и решительного отказа со стороны детей родители нередко прибегали к принуждению и угрозам. Как правило, отказов при обряде венчания уже не было, так как воля родителей почиталась. Конечно, так происходило не всегда и не везде, часто молодым людям предоставлялась свобода выбора, а согласие жениха и невесты играло весьма важную роль. Бывали случаи, что парни вступали в брак без разрешения родителей, но со стороны девушек такого почти не было, так как они находились в большей материальной зависимости. Браки без разрешения родителей всегда вызывали неодобрение в обществе, как явление исключительное. По глубокому убеждению православных людей браки, заключённые без согласия родителей, противозаконны и в большинстве случаев кончаются для сторон несчастливо.

Сироты вступали в брак с согласия большака или большухи в доме. При заключении брака круглых сирот посажёного отца и посажёную мать выбирали из родственников, а если их не было, то из чужих людей.

Время проведения свадеб, как у русских, так и у других славянских народов (украинцев, белорусов) определялось земледельческим календарём: обычно свадьбы играли в свободный от сельскохозяйственных работ период. Существенное значение имел и церковный календарь, так как в посты свадьбы не играли. Большинство браков приходилось со второй половины января до конца февраля и осенью – с конца сентября до середины ноября. Русские люди предпочитали зимние свадьбы осенним, считали январь – февраль временем добрым для зачатия детей. В эти периоды браки были чаще и богаче. К свадьбам, праздновавшимся в весенние и летние месяцы, относились с предубеждением. И всё же весной и летом браки совершались, правда, гораздо реже – обычно женился многодетный вдовец, чтобы получить в дом хозяйку и мать детям, или срочно выходила замуж девушка из-за нравственного падения. Такие свадьбы праздновались скромно.

По мнению общества, мужчина и женщина могут вступать в брак не более двух раз, хотя Православная Церковь и разрешала трёхкратное супружество. Первый брак считался главным, заключённым на небесах, а смерть одного из супругов – наказанием Божьим другому за грехи. Второй брак рассматривался как необходимость, особенно если в осиротевшей семье остаются дети, нуждающиеся в помощи и защите. Третий брак воспринимался как желание пойти против Божьей воли и категорически не одобрялся.

Традиционный русский свадебный цикл разделялся на три основных периода:

1. предсвадебный, в который входили:

- сватовство – переговоры сторон, заинтересованных в заключении

брака;

- погляды (сугляды) – посещение родителями девушки семьи

посватавшегося парня;

- смотрины (глядины) – представление девушки посватавшемуся

парню и его семье;

- сговор (рукобитье) – символический акт, закреплявший решение о

проведении свадьбы и заключении брака.

2. Собственно свадьба состоит из:

- девичника – «прощания с девичеством»;

- выкупа («браньё») – выкупа косы и места рядом с невестою;

- свадебного поезда – выезда жениха и невесты в церковь;

- венчания – церемонии заключения брака, совмещавшейся с

юридической регистрацией в метрических книгах;

- княжьего стола – главного свадебного пира, проходившего после

венчания в доме родителей жениха;

-окручивания молодой (повивания) – обряда замены причёски

и головного убора девицы на женский убор;

- брачной ночи (подклёта) – физического и правового скрепления брака.

3. Послесвадебный период:

- «вскрывание» молодых – проверка невинности молодой жены;

- каравайный обряд – обрядовое действие, связанное с выпечкой и

раздачей каравая во время свадебного гуляния;

- «отводины» - окончание свадебного гуляния⁶.

Предсвадебный период начинался негласным семейным советом - сходом в доме жениха. В нём участвовали родители и ближайшие родственники жениха, в отдельных случаях приглашали особо уважаемых односельчан или соседей. Жених, как правило, в сходе участия не принимал. На сходе обсуждали имущественное положение родителей невесты, её поведение и здоровье, родословную - нет ли родства с женихом, трудолюбива ли её семья, не было ли в родне пьяниц или непутёвых. Разбирали также личные качества невесты, её умение вести хозяйство, способность к женскому рукоделию. Особое внимание уделяли таким чертам характера, как кротость, уважительность, от этих качеств зависели добрые отношения в семье. К помощи сходов-советов прибегали и в тех случаях, когда приходилось брать невесту из зажиточного дома или из бедного, круглую сироту, выдавать замуж в чужую деревню или женить рекрута. Обычно крестьяне из чувства собственного достоинства старались взять ровню, считая, что «лучше на убогой жениться, чем с богатой браниться»⁷. Нередко уже на этих советах определяли свадебные расходы, решали, какую сумму денег отдать за невесту, прикидывали размер приданого. В конце XIX - начале XX века семейные советы, хотя имели только совещательное значение, всё же оказывали большое влияние на окончательное решение; их деятельность красноречиво свидетельствовала о том, каким важным и ответственным событием была предстоящая свадьба не только для двух семей, но и для всех родственников жениха и невесты и для деревенского общества.

Существовало несколько способов сватовства, например, родители жениха ехали в дом невесты и начинали переговоры. В других случаях в дом невесты засылали сваху или свата, и они спрашивали разрешения приехать с женихом и его родителями. Иногда жених сам предупреждал невесту о том, что приедет свататься, с разрешения её родителей ехал со своими родителями к ней в дом для смотра. Нередко сваты сначала приезжали в деревню, где жила предполагаемая невеста, останавливались у какого-нибудь знакомого или родни и ждали, когда стемнеет, в это время расспрашивая о невесте, её родных, их материальном положении. В сумерках посылали спросить, можно ли прийти; получив разрешение, начинали сватовство. Бывало, что парень ещё не сделал окончательного выбора, тогда он вместе с родителями приезжал в деревню, где жила невеста, расспрашивал о ней и в зависимости от собранных сведений уезжал или начинал сватовство.

После того, как невеста была одобрена, родители жениха приступали к выбору свата или свахи. Выбор сватов являлся ответственным делом. Обычно ими были духовные родители жениха - крёстный отец или мать, или же кто-нибудь из родственников. Иногда сватом становился отец жениха или в роли сватов выступали оба родителя, но более почётным считалось посылать кого-нибудь из односельчан, обладающих красноречием, или сватью - ловкую, бойкую бабу, известную краснобайством и умением устраивать дела.

В монастырских сёлах и в городах прибегали к помощи профессиональных свах. Сватовство сопровождалось особыми магическими действиями; выбирали лёгкие дни недели - воскресенье, вторник, четверг и субботу, избегая постных дней - понедельника, среды и пятницы. Наиболее подходящим временем суток считались вечер и даже ночь, но сватали и днём. Обычно время выхода сватов и путь, по которому они ехали, держали в тайне. Чтобы быть незамеченными, выезжали через задний двор и огороды, ехали не прямо, а с объездами. Сватов редко спрашивали, куда они едут, да они бы и не ответили.

В Тверской губернии, перед тем как ехать в дом невесты, опутывали вожжами стол или печную трубу, чтобы удачно «опутать», то есть склонить к согласию невесту. В Рязанской губернии перед отправкой свахи связывали кушаком четыре ножки стола, чтобы лучше «вязалась» свадьба, а в спину уходящей свахи бросали специально приготовленный старый лапоть.

Сваты наряжались в праздничную одежду, украшали лошадей хорошей сбруей. Свахи-женщины нередко покрывались большой шалью и независимо от времени года обували валенки, надевали шубу и подпоясывались кушаком. Во многих местах непременной принадлежностью свахи была палка, кочерга или сковородник, эти атрибуты свидетельствовали, что она пришла с целью «выгрести девку». Иногда она брала с собой кусок рыболовной сетки, чтобы невеста была поймана «как рыбка».

Приход сватов в дом невесты обставлялся множеством магических действий. Сваха, подъехав к дому, спешно соскакивала с повозки и бегом
направлялась в избу с тем, чтобы и родители невесты так же скоро склонились бы на её сватовство. Войдя во двор, сваха отыскивала ступу, в которой девушка толкла лён. Она трижды оборачивала её вокруг себя, чтобы хозяйка ступы трижды была обведена вокруг аналоя, то есть повенчана.

Широко распространён был обычай садиться свахе на длинную лавку под матицу. В некоторых местах сваты, наоборот, не садились, а все переговоры велись стоя, чтобы невеста не засиделась в девушках и быстро вышла замуж. Чтобы дело сладилось, другие свахи выбирали мох, которым были проконопачены стены в доме невесты, и приносили его в дом жениха для «привлечения сердца невесты». В Пермской губернии сваха, войдя в дом, ударяла пятою в порог, чтоб невеста «не попятилась». Иногда, ударяя, приговаривала: «Колотим о порог, чтобы не говорили с нами поперёк»⁸.

Совершив необходимые действия, помолясь Богу и поздоровавшись с хозяевами, сваты приступали к переговорам, иногда они прямо говорили о цели своего прихода, но чаще пользовались традиционными иносказательными выражениями типа «у вас товар - у нас купец». Иногда они представлялись охотниками, которые идут по следу зверя (куницы, лисицы), рыбаками или людьми, ищущими потерявшуюся тёлку. Родители невесты просили сватов садиться, благодарили за честь: «Бог вас спасёт, что и нас из людей не выкинули»⁹, угощали их чаем или вином. Сваты расхваливали жениха и старались как можно больше узнать о невесте.

Если жених был известен родителям и устраивал их, то они давали согласие на дальнейшие переговоры. Если же тот не был известен, сватов просили прийти ещё раз, чтобы расспросить о нём. Сразу отдать дочь считалось неприличным; не желая отдавать её за предложенного жениха, родители, стараясь не обидеть сватов, отговаривались.

Начальный период свадьбы состоял из сватовства, сговора (это название могли носить и акт, выражающий согласие на брак, и акт, завершающий
предсвадебный период), осмотра хозяйства жениха, смотрин невесты,
богомолья, рукобитья и запоя. Каждый из этапов в разных местах имел
свои названия. Эти основные акты в разных губерниях и уездах прихотливо сочетались между собой и выстраивались в определённой последовательности. В соответствии с местной традицией они могли меняться местами или несколько актов объединялись в одном. Например, в один день совершались сговор, рукобитье и богомолье, а для запоя назначали специальный день. Однако часто для каждого акта отводился особый день, хотя это требовало больших материальных затрат.

В конечном итоге все эти действия сводились к получению согласия на брак, выяснению экономических отношений между двумя семьями и, так сказать, обрядовому и юридическому (по обычному праву) оформлению переговоров. Многочисленные застолья и взаимные посещения способствовали знакомству сторон, привыканию невесты и жениха к новому положению.

После сватовства и разного рода смотрин происходил сговор – решение о проведении свадьбы. Сговорный день назначался родителями невесты. Составлялся уговор, писалась рядная записка, где означалось, в какое время состоится свадьба, какое приданое будет за невестой.

Приданое всегда было важным условием русской свадьбы, в него входили постель, платья, домашняя утварь и украшения, люди, деньги, недвижимость; от жениха ничего не требовалось. Сговор имел юридическое значение. Если невеста была из бедной семьи и ничего не могла принести в дом, то жених сам «делал приданое» или передавал родителям невесты некоторую сумму денег - старинный обычай не позволял брать невесту без приданого.

Кроме этого, на сговоре решали вопросы организации свадьбы, распределяли свадебные чины. Жених и невеста уподоблялись князю и княгине, сама свадьба - княжескому пиру, потому и многие свадебные чины именовались подобно: большими боярами - близкая родня и почётные гости, меньшими боярами - родня дальняя. Обязательно избирался дружка, часто это был не просто весельчак, балагур, а способный уберечь свадьбу от порчи знахарь. В роли свахи чаще всего выступали крёстные матери. Тысяцкий - воевода, начальник свадебного поезда - крёстный или дядька жениха. У дружки-шафера всегда был помощник – полудружье, невесте полагалась подневестница, жениху - подженишник. Их основная роль - держать венцы над молодыми во время венчания. Нередко на свадьбу из родни невесты выбиралась постельница, в задачи которой входило охранять от порчи постель молодых по дороге из родительского дома невесты, во время свадебного пира в доме жениха. Она же продавала постель, набивая цену порой выше, чем «стоила» невеста на выкупе.

Иногда на свадьбу звали вопленицу («вытницу», «подсказуху»), которая, как следует из названия, выла и причитала, вводя невесту и окружающих в то особое состояние, когда голосить начинали все.

Когда о дне начала собственно свадьбы было решено (обычно выбиралось воскресенье), в доме невесты начинали собираться девушки: помогали украшать приданое, шили дары, а вечерами невесту с подругами навещала компания жениха с ним самим во главе. Ежедневно жених дарил наречённой небольшие подарки. На предсвадебных вечёрках играли, пели, пили чай.

Последний перед свадьбой день (вечер, неделя) назывался девичником. С утра невеста начинала причитать; девушки ещё с вечера делали «девью красоту» - украшали соломенную или льняную косу лентами, цветами, расчёсывали волосы невесты, вечером вели её в баню, где она продолжала причитать, прощаясь с девичьей волей.

Утро свадебного дня начиналось вновь с причёта невесты. Фактически продолжался девичник - прощание с красотой, с подругами, с родительским домом; наряжали невесту, а в доме жениха шли свои обряды: подготовка к «бранью». Свадебный возок украшался ещё с вечера; утром мать причёсывала сыну кудри - он ведь тоже прощался с «холостяжеством». Одевали жениха, как и невесту, во всё новое - рубаху, вышитую невестой, сотканный ею пояс. Утром в день свадьбы (иногда накануне) сваха невесты отправлялась в дом жениха приготовлять брачное ложе. Существовало верование, что лихие колдуны и колдуньи могут внести порчу и нагнать злых духов в тот дом, где играют свадьбу. Против этого применялись разные средства. Брачною комнатою избирался сенник, часто нетопленый. Необходимо, чтоб на потолке не было земли, чтоб, таким образом, брачная спальня не напоминала ничем могилу. В сенник приносили лари с зерном, бочки. Во многих традициях сваха невесты перед приездом свадебного поезда мела дорогу перед домом. В древности во время выкупа устраивались кулачные бои между родами жениха и невесты, в ходе которых родственники невесты, оказав символическое сопротивление родне жениха, сдавались.

Обязательным обрядом после встречи свадебного поезда был выкуп косы и места рядом с невестой. Платил обычно дружка, необязательно деньгами, часто сладостями, а девушкам - по ленте. Косу продавал младший брат, у других народов (например, белорусов) - сестра невесты. Перед венчаньем гостей и молодожёнов приглашали к столу, но и там, сидя рядом, будущий супруг не видел лица невесты: на ней было плотное покрывало - прообраз сегодняшней вуали или фаты. Обычно после 4-5 перемен кушаний посажёный отец, обращаясь к родному отцу невесты, спрашивал разрешения вести молодых венчать.

Перед отъездом к венцу молодых благословляли иконой и хлебом родители девушки. Отец вкладывал правую её руку в руку жениха со словами: «Пои, корми, обувай, одевай, на работу посылай и в обиду не давай!» Невеста, уходя из дому, причитала, даже если брак ей был по душе. «Наплачешься за столбом, коли не наплачешься за столом», - говорила пословица¹⁰.

В церкви проходило венчание - основная церемония заключения брака перед Богом и людьми, которая совмещалась с регистрацией в метрических книгах. К венцу ехали с песнями, возвращались вновь под песни. По дороге в дом жениха дружка соблюдал все меры предосторожности. Как считалось, свадьбу можно было легко испортить недоброму человеку, поэтому дружка читал молитвы и заговоры, убирал с дороги камни, на которые могло быть напущено колдовство.

Односельчане нередко останавливали свадебный поезд, загородив дорогу и выставив хлеб-соль, что считалось добрым знамением, за это их угощали вином. С ружьями навстречу поезду выходили парни, стреляли в воздух, чтобы громкими звуками отпугнуть нечистую силу. Им также полагалось угощение. У родного дома жениха со свитой встречала мать, одетая в вывернутый тулуп, посыпала сына с невесткой овсом, пшеном - это должно было оберегать молодую пару и предполагало богатство. Выходил и отец жениха, они вдвоём с матерью благословляли молодых, провожали за свадебные столы. На пиру в основном пелись величальные и корильные песни; величали невесту с женихом, родню. За величание полагалось одаривать поющих и угощать: задержка угощения - и певицы сразу же заводили корилку тому, кого только что хвалили.

В определённый момент пира (везде по-разному) молодую жену «окручивали», «повивали», «перевязывали». Производили этот обряд обыкновенно свахи, они закрывали невесту пологом от глаз гостей, разделяли волосы надвое, укладывали на голове в виде кос, жгутов или «рожков», покрывали женским головным убором, разным для губерний и для соседних сёл.

Провожали молодых на покой обычно в баню, в клеть, на сеновал и даже в хлев. Жена обязана была снять с мужа сапоги, демонстрируя свою покорность, и подать плеть. Муж в ответ должен был заранее заложить в сапоги деньги, которые шли молодой жене в знак того, что он будет содержать её, а приняв плеть, трижды слегка ударял жену - чтобы в семейной жизни больше никогда не бить.

Наутро происходило «вскрывание» молодых. Тысяцкий открывал «спальню», свахи шли за простынёй или рубахой молодушки. Если невеста «честная» - о дверь спальни били горшки, наряжали упряжку и ехали за родителями невесты (после венца на пиру у жениха их не было), приводили и начинали угощать, величать. В противном случае лошадям привязывали вместо цветов старые веники, рваные тряпки, а родителей невесты величали так, что они частенько не знали, где бы спрятаться. Им подавали «на угощение» рюмку без дна.

Второй день свадьбы назывался «пирожными столами». Если молодая жена доказала свою невинность, все гости наряжались в красную одежду, повязывали красные платки на шесты и с такими знамёнами шествовали по селу. В этот день молодожёнов ждало множество испытаний: сор от денег отделять, дрова колоть в доме на полу, гостей блинами угощать и дары принимать. Свадебный каравай, испечённый в доме невесты ещё до воскресенья, наконец-то разрезали и угощали гостей. Он был украшен «шишками» из теста или фигурками птичек, на юге России - ещё и свадебным деревцем. Выпечка каравая символизировала рождение новой жизни, обеспечивая плодовитость молодой брачной пары. Иногда пир продолжался и на третий день, и далее - уже в домах родственников; называлось это «отводины». Молодые ходили ко всем, кто их приглашал, чтобы со всей роднёй водить «хлеб-соль».

После свадьбы для молодой семьи начиналась нередко трудная жизнь. Жена должна была привыкать к чужой семье, к покорности, готовиться к материнству. Но на Масленицу и после Пасхи о молодожёнах вновь вспоминали: молодёжь катала их с горки, обязательно стремясь опрокинуть в снег, требовала у жены выкуп за мужа, закопанного в сугроб (чаще всего поцелуй). После Пасхи молодых «окликали», обряд назывался очень красиво - «вьюнины», существовали специальные «вьюнишные» песни, за них поющих нужно было снова одаривать. Только после «окликания», в котором участвовали лишь женатые члены общины, свекровь начинала нагружать невестку тяжёлой работой.

Старинный русский свадебный обряд ушёл из жизни в деревне в 30-е годы XX века, в городе - ещё раньше. Коренная ломка традиционного сельского быта была вызвана коллективизацией деревни, обряд стали считать «пережитками прошлого». В 60-х годах XX века начали внедрять новую гражданскую обрядность, в том числе и свадебную. В то же время семейный свадебный обряд продолжал существовать, широко использовались многие старинные обычаи, но в очень изменённой форме.

Обращение к традиционному русскому свадебному ритуалу помогает провести нерядовое торжество интересно, такая свадьба запоминается, резко выделяется из ряда шаблонных семейных застолий. Конечно, традиционный свадебный обряд не возродишь в полной мере. Многое устарело и безвозвратно ушло в прошлое, но есть в нём немало полезного и ценного, что используется и в наши дни.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Домострой. СПб., 1992. С. 109.

2. Коринфский А.А. Народная Русь: круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. М., 1995.

3. Листова Т.А. Заметки о русской свадьбе // Русские народные

традиции и современность. М., 1995. С. 320.

4. Шангина И.И. Русский народ. Будни и праздники. СПб: Издательство «Азбука-классика», 2003. С. 630.

5. Энциклопедия русских обычаев / Автор-составитель Юдина Н.А. М.: Вече, 2001. С. 512.

1^ Домострой. СПб., 1992 С.59.

2^ Коринфский А.А. Народная Русь: круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. М., 1995.

3^ Листова Т.А. Заметки о русской свадьбе // Русские народные традиции и современность. М., 1995.

4^ Шангина И.И. Русский народ. Будни и праздники. СПб: Издательство «Азбука – классика», 2003.

5^ Там же.

6^ Шангина И.И. Русский народ. Будни и праздники. СПб: Издательство «Азбука – классика», 2003. С.226.

7^ Энциклопедия русских обычаев / Автор составитель Юдина Н.А. М.: Вече, 2001, С.512.

8^ Коринфский А.А. Народная Русь: круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. М., 1995.

9^ Коринфский А.А. Народная Русь: круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. М., 1995.

10^ Листова Т.А. Заметки о русской свадьбе // Русские народные традиции и современность. М., 1995.